Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

Константин Иванович бросил взгляд на зеркало и закусил губы — лицо гостя исказила боль. Как вернуть беседе прежний энтузиазм?

— Евгений, — с улыбкой произнёс он, — вы так давно, уже полжизни, в Соединённых Штатах. Расскажите нам про Америку. Про ваше бытие. Очень любопытно.

Константин Иванович опять посмотрел в зеркало — на лице гостя лежит маска недоступности, завитки горделиво отпрянули с высокого лба.

— Мне кажется, что я… до сих пор не адаптировался к жизни в этой стране, — заговорил нараспев заморский профессор, усиливая ударение на последнем слове предложения. — Язык стал родным, есть счёт в банке, хороший дом, но американцем я не стал. — Он опять ударил голосом в последнее слово, так, что оно зазвенело. — И не стремлюсь. ТВ смотрю изредка, и только русскоязычные каналы, их книг не читаю — любой бестселлер американского писателя мне представляется невообразимо скучным. Хотя… Когда есть время побездельничать, предпочитаю «Шерлока Холмса», открываю страницу наугад и погружаюсь в мир, где тайное становится явным на профессиональной основе. А если наскучит, чего почти не бывает, тогда — любой самый примитивный детектив русского автора, лёжа в саду, разумеется. Вообще, я люблю быть только в своём сказочно красивом саду, да и пределы планеты Стэнфорд предпочитаю не покидать. Даже за покупками Марина одна ездит, моя супруга. Обычно в небольшой городок — Пало-Альто. Это ближайшей к университету островок цивилизации. Мне этот город не нравится. Ненавижу там бывать!

— Ну, Евгений, вы оригинал! — хмыкнул Костя, к лютому недовольству супруги. — В этом небольшом городке один из самых высоких в США уровней дохода на душу населения! Город богачей! Силиконовая долина! Это же не островок, а центр мировой цивилизации!

Профессор, конечно, ни на минуту не усомнился в своих убеждениях, но мнение нового друга выслушал с уважением. Отвечая Константину, он снизил пафос повествования и придал голосу преподавательский оттенок:

— По этой причине цены запредельно высокие. Например, самые обычные дома стоят от миллиона долларов. Каждый второй житель ездит на «Шевроле Корвет», просто потому, что боится упасть лицом в грязь. Ну чем не ярмарка тщеславия? Царство иллюзий, где кажется, что на свете вообще нет бедных, голодных и несчастных.

Константин тут же представил себя за рулём «Шевроле Корвет» и резко прибавил скорость. «Тойота» покорилась.

— Надо же! Какой рай! — Он оторвал руки от руля.

Супруга взглядом попыталась блокировать бездуховную речь благоверного, но Костя уже не видел дороги. Перед его глазами — широкий низкий кузов ураганного «Корвета», окрашенного в цвет желтка деревенского куриного яйца. Умопомрачительное ускорение вынесло помолодевшего Константина в воображении в полёт на вертикальный горный серпантин.

— Да вы счастливчик! Я бы полжизни отдал… погонять на таком… на таком, когда все пятьсот пять лошадей раскручивают задние колёса.

Евгений Николаевич сосредоточил взгляд на Костином полысевшем затылке, как будто желал проникнуть в его сознание, минуя занавес слов и эмоций.

— Хм, Константин, — задумался он, — вероятно, я некорректно довёл до вашего слуха свою мысль. В таком спорткаре я не сиживал. Вот так как-то. У нас с Мариной шестисотый «Мерседес», и это не айс. Пустячок, знаете ли. Но я люблю «Мерседесы», советский инстинкт. Правда, за штурвалом всегда Марина, ненавижу драйверское дело, стараюсь по возможности вообще избегать поездок на автомобиле. Видите, я совсем не типичный американец, который сегодня без машины во двор к соседу не попадёт.

Алла развернулась лицом к пассажирам заднего сиденья и выпалила первое, что пришло ей в голову, чтобы опередить Костю и сдержать неуместный разговор.

— Евгений Николаевич, а ваши друзья, коллеги — выходцы из России — как? Как они ощущают себя в далёком от родины краю?

Костя, скрипя зубами, принял шах от беременной жены и сбавил скорость, разочарованный несправедливым насильственным перемещением его из пилотского кресла «Корвета» в домашнее сиденье «Тойоты». Профессор как будто не заметил семейного поединка и улыбнулся.

— Как-то по-разному. В основном оставляют защищённой и неприкосновенной свою духовную территорию, но и правилам подчиняются. Но мне сложно обобщить, вне работы с друзьями почти не встречаюсь, нет желания. Да и с супругой мы затворники. Сумасшедшая занятость в университете. И… я скорее гражданин Стэнфорда, чем США. Вот о Стэнфорде я могу рассказать гораздо больше, чем о стране проживания. Без университета моё пребывание в Штатах вообще не имеет никакого смысла. Стэнфорд — моя родина, которую я люблю и ей патриотически предан. — Заморский профессор вздёрнул подбородок. — И я хочу, чтобы вы хорошо поняли: если б университет включался в территорию Беларуси, меня это устраивало бы гораздо больше.

Алла и Александр переглянулись, и оба уставились на старшего Дятловского, который сиял, как известный светлый луч в тёмном царстве.

За окнами покорной «Тойоты» выросли зубчатые стены елового леса. Как «Красная стрела» неслась «Тойота» по дороге, прильнувшей к подножью мохнатых красавиц, исколовших своим хвойным начёсом небесное лоно.

— Евгений Николаевич, — проворковала хозяйка покорной «Тойоты», обращаясь к застывшему у окна гостю, — расскажите нам о Стэнфорде. Я умираю от любопытства!

Казалось, заморский профессор только и ждал такой просьбы. Он с любовью хлопнул по плечу новообретённого родственника и начал повествование:

— Пожалуй, начнём с истории, она удивительно трогательная. Жил-был в девятнадцатом веке потрясающе хороший человек — Леланд Стэнфорд. Почему «хороший», спросите вы. Потому что он очень любил жену, сына, своё дело, как и я, как множество нормальных людей планеты. Леланд был железнодорожным предпринимателем, очень успешным. Насколько я помню, ему удалось выбиться из нищеты. Бог помогал Стэнфорду, потому что он был человеком не только одарённым, но и честным, нравственным и неравнодушным, жил и трудился не для себя. Люди уважали его, перенимали стиль жизни. Исключительные личные качества Леланда поставили его на пьедестал губернаторства, а после привели и в Сенат. Но однажды в его дом постучалось горе, настолько сильное, насколько возможно в нашей человеческой жизни, — умер подростком его единственный сын, Леланд-младший. Стэнфорды были неутешны. Но даже в такой ситуации они нашли ресурсы в душе и стали отдавать себя другим людям с ещё большим энтузиазмом. Так появился университет Стэнфорд, построенный ими для счастья других детей в память об их собственном сыне. Супруги пригласили Фредерика Лоу Олмстеда, известного ландшафтного дизайнера, который создал центральный парк Нью-Йорка. Вместе они сотворили интересный, неповторимый облик университета. И по сей день Стэнфорд внешне не похож на другие известные школы. На содержание всей этой райской красоты уходят огромные средства. А здания спроектировал тоже гений, архитектор Чарльз Парлин из Бостона! Стиль калифорнийских католических миссий и ричардсоновский неороманский стиль, — профессор всплеснул руками, — гениальный архитектор соединил идеально. Кампус стоит на равнине между холмами, далеко от города. В самом центре — один огромный куб с внутренним двором. А «сердце» университета — церковь, она подпирает небо, бездонное. Солнце, цветы, пальмы и даже белки будто созданы друг для друга, — на одном дыхании вымолвил профессор и закашлялся. Александр тут же протянул ему бутылку с водой. Алла взволнованно задышала.